«мне казалось, что жизни не будет никогда». история жертвы буллинга

Отвергаемые дети

Ситуация отвержения в коллективе сверстников складывается всегда так, что гонимый становится неприятен всем окружающим: сперва только детям, но затем неизбежно и взрослым. Провокации со стороны товарищей и постоянные нападки проявляют только отрицательные, отталкивающие черты отвергаемого ребенка. Если изначально отвергаемый не очень хорошо управлял своими чувствами, не умел сдерживать эмоции, не мог правильно оценить мотивы и смысл поступков сверстников, то, став мишенью насмешек и издевательств, он и не учится это делать. Развиваться в таких условиях невозможно, единственная реакция психики на травмы — регресс. То есть все психические силы направляются не на преодоление сложившихся форм взаимодействия, перевод их на качественно новый уровень (достойный, уважительный, уравновешенный), а на закрепление и преобладание примитивных форм реакции: слезы, открытая агрессия.

Отвергаемый ребенок, с одной стороны, действительно, старается лишний раз не оставаться в компании отвергающих его сверстников. Ведь во всех общественных мероприятиях (поход на экскурсию, поездка куда-либо, постановка спектакля, генеральная уборка класса или территории школы) очень высока доля неформального общения. Именно тогда ярче всего расцветает ситуация отвержения. В обычной ситуации — на уроках и даже переменах — взрослые лучше контролируют все происходящее, и отвергаемому ребенку приходится терпеть только насмешки, худо-бедно пресекаемые педагогами, и небольшие пакости со стороны сверстников (толкнули исподтишка, спрятали портфель, забросили на шкаф спортивную форму). А наиболее опасных мест — раздевалок и туалетов, где детское общение почти бесконтрольно, жертва старается избегать. В поездке же или во время различных школьных мероприятий дети в меньшей степени подвержены пристальному вниманию со стороны взрослых, больше предоставлены сами себе.

С другой стороны, постоянный страх и унижение не способствуют вдохновению, проявлению инициативы, полету фантазии и развитию творческих способностей ребенка-жертвы. Получается, что отвергаемый ребенок не стремится участвовать в делах коллектива, даже избегает их, а если и участвует, то либо это участие незаметно, бесполезно, либо провоцирует конфликт (например, все обвиняют его в неудачах коллектива) или мешает (преследователи отвлекаются на него). Поэтому его отсутствие воспринимается взрослыми (педагогами и родителями других детей), как благо – все пройдет гладко.

Екатерина: «Пережитый опыт сделал меня сильнее»

Я подвергалась буллингу в школе несколько раз. Первый раз мне было 8 или 9 лет. Второй раз мне было 15, и это было уже в другой школе. Были всякие насмешки, издевки. Я до сих пор не понимаю, какова была их причина. Хотя, причины у буллинга, конечно, не бывает — это поведение толпы, стаи.

Я до сих пор не разобралась для себя, как нужно реагировать на такое поведение, мне в детстве никто не объяснил, учителя никак не реагировали, родители пытались что-то сделать, но ничего не помогало. Были советы не реагировать, дать в лоб, но это все не работает. Мне помогло то, что у меня были друзья в других местах, вне школы.

Из-за пережитого в школе опыта я до сих пор с опаской смотрю на людей, постоянно жду подвоха, особенно в новых коллективах. Это с одной стороны.

А с другой — в какой-то степени этот опыт сделал меня сильнее. Я хотела доказать — самой себе прежде всего — что я чего-то стою. Мне кажется, что это помогает мне развиваться дальше. Наверно, это был в том числе мой способ справиться с ситуацией. Но в любом случае это травмирующий опыт.

RODNAE Productions: Pexels

Из прошлого в будущее с любовью

Вспоминая рассказы родителей о детстве, сейчас я поняла, что они оказались такими же заложниками прошлых обид, как и я. Имея общую психологическую особенность — сохранять в памяти огромный объем информации и воспоминаний, мы из поколения в поколение передавали эстафету боли и унижения, создавали порочный круг взаимных претензий и непонимания.

Сегодня я точно знаю, что существует реальная возможность разорвать этот порочный круг обид, разочарований, непонимания и других душевных травм, влияющих на нас из детства. Это методика системного психоанализа, помогающего решить различные психологические проблемы путем осознания бессознательного людей.

На тренинге «Системно-векторная психология» Юрий Бурлан говорит:

«Словом можно убить, словом можно вылечить».

И это подтверждается уже более чем 24 тысячами результатов людей, прошедших его тренинг. Как когда-то слово, небрежно брошенное в вашу сторону, повлияло на ход жизни, так и слова Юрия, услышанные на тренинге, меняют ваше мировосприятие с минуса на плюс, выравнивают психоэмоциональное состояние, снимают груз обид и разочарований, вдохновляют на счастливую и гармоничную жизнь.

Так, будучи уже взрослой женщиной, благодаря тренингу «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана я наконец-то смогла снова ощутить счастье и безусловную любовь к родителям. Понимая особенности их психики и то, что им самим когда-то пришлось пережить в детстве, я не смогла держать на душе обиды. Самое главное, мы стали общаться на равных. Родители прислушиваются к моему мнению и считаются с ним. Мне незачем больше прокручивать в голове свои детские «письма из пепла». Их больше нет. На смену им пришла любовь и желание продлить активную жизнь родителей как можно дольше. Ведь пока они у меня есть, я могу чувствовать себя ребенком — любимым и желанным творением двух сердец.

Любовь: «Я решила, что если надо мной издеваются, я буду работать на опережение»

Я всегда выделялась на фоне сверстников, была выше их на голову. В средней школе меня начали дразнить. Мне повезло, что в моем классе были понимающие ребята, с ними отношения были нормальные, но дети из других классов постоянно меня задирали.

Но самое жесткое было в летних лагерях. Я ездила сразу на несколько смен, так как в лагере работала мама.

В лагере все смеялись над моим ростом, даже взрослые. Например, один из вожатых вскользь бросил, проходя мимо: «О, дылда какая!» Меня это очень задевало, было очень тяжело, потому что я не могла ни с кем подружиться.

Мне объявляли бойкот, со мной не разговаривали, в меня плевались, воровали мои вещи. Я обращалась ко взрослым, но мне никто не хотел помогать. Я хотела переселиться в другую комнату, но никто не хотел со мной меняться. Самым страшным было то, что я не понимала, почему со мной так обращаются, ведь я не сделала для этого ничего. То есть меня выбрали, потому что я отличалась от других по внешности и была мягкой по характеру и не могла дать отпор.

Я не очень понимала, как себя вести, как со всем этим справляться. Иногда попадались дети, которые мной манипулировали. Когда им было что-то нужно, они общались со мной нормально, как друзья, а потом снова начинали травить.

Я рассказывала вожатым, но они не хотели ни в чем разбираться. Только один раз они отреагировали — когда во время игры в пионербол мальчик начал меня задирать, обзывать жирной коровой, я не выдержала и повалила его на землю, и мы начали драться. Тогда вожатые повели нас с этим мальчиком к моей маме (она работала в изоляторе, лечила детей) разбираться, почему я так себя веду. Я очень боялась, что мама будет ругаться, скажет, что я сама виновата, ведь я была инициатором драки, хоть меня и довели до этого. И я невероятно благодарна маме за то, что она встала на мою сторону и защитила меня. Но в целом у родителей была позиция, что надо игнорировать, когда тебя обижают. Это неплохой совет, когда ты понимаешь, что люди унижают других не от большого ума, и это тебя не задевает. Но когда задевает, а ты пытаешься делать вид, что нет, это плохо работает. Так что у меня ничего не получалось.

Конечно, все это очень повлияло на мою самооценку, которая в какой-то момент оказалась ниже плинтуса. Я была очень застенчивой, всегда боялась чужой оценки, всегда старалась вести себя тише воды, ниже травы. Особенно страшно было в новом коллективе.

А потом меня как будто бы пробило — я решила, что если надо мной смеются и издеваются, я буду работать на опережение и посмеюсь над собой так, что ни у кого и повода не будет это повторять, потому что я всех уже посмешила. Я стала очень много шутить, в том числе и над собой, носить одежду кислотных цветов. При этом внутри я была все такая же закомплексованная, но я внешне я изображала уверенность и никому не давала повода смеяться над собой. В целом мне стало легче от этого. Но проблемы оставались — я долго не могла построить отношения, часто слышала от парней, что рядом со мной им неудобно, неловко. Бывало, что шла с кавалером по улице и слышала смешки в спину из-за того, что у нас большая разница в росте.

Постепенно я начала себя принимать себя и свой рост.

Mikhail Nilov: Pexels

Екатерина: «Внутри все рвалось в клочья, а снаружи я закрылась»

Началось все еще со двора, с раннего детства. Но там мы постоянно со старшей сестрой гуляли, она меня в обиду не давала особо. Самая жесть была в школе. Так как у меня есть нюансы во внешности, а дети такое не прощают, с первого класса были просто какие-то смешки, обзывания, из серии: «косая, косоглазая», и т.д. Кому на что фантазии хватало. Но это было по лайту все. И вот тут наступает пятый класс, и случается самое страшное.

У меня тогда была подружка Надя. А ее мама в нашей школе преподавала русский и была классным руководителем у семиклассников. И вот, Надина мама на зимние каникулы везет свой класс в Питер. И зовет меня с ними. Моя мама меня отпускает, мы едем. И в Питере что-то случается. Что именно, я не помню, сколько ни пыталась вспомнить. Мы с Надей почему-то ссоримся. И по возвращении в школу Надя начинает про меня рассказывать всем какие-то гадости. Якобы я там что-то у кого-то воровала, в Питере… Ну и после этого буллинг уже приобрел новые краски. Меня продолжали обзывать, в основном это были мальчики. Вся параллель. Толкали, иногда пинали. Могли отобрать портфель и спрятать куда-нибудь. Помню, больше всего боялась А-класс. Там были самые жестокие мальчишки.

В восьмом классе нас расформировали, я попала в математический класс, где были в основном мальчики из А-класса. Там был просто ад. Тряпка, которой с доски вытирают, брошенная в меня — это самые цветочки были. Могли что-нибудь вылить или засунуть гадость какую-нибудь в портфель, прятали мои вещи. Самая жесткая ситуация, которую помню: они меня зажали в плотное кольцо, не давали выйти. Обзывались, унижали и плевались в меня.

В девятом классе меня перевели в обычный класс, где в основном были мои старые одноклассники.

После девятого класса я ушла из школы и поступила в колледж. Там уже и подруги появились, и выровнялось все. В общем, все закончилось.

Что я чувствовала? Внутри все вдребезги, на клочки рвется. Хочется рыдать, орать и убивать. А снаружи я просто закрылась. Делала вид, что мне все равно — так было проще, так им быстро становилось неинтересно.

После этого я очень долго боялась людей, мечтала вылечить все мои нюансы, особенно косоглазие. К сожалению, это невозможно. Когда узнала об этом, лет в 16-17, у меня была истерика. Сложно сходилась с людьми, боялась. И долго очень была зажатой и закрытой. А потом у меня появился мой Рома. Он даже не замечал моих недостатков. Долго — полгода, не меньше прошло. Мы как-то раз гуляли с ним, я что-то ему оживленно рассказывала, он внимательно слушал. А потом спросил: «Почему ты рассказываешь что-то мне, а смотришь всегда в другую сторону?». И я такая: «Чтооо? Ты реально не знаешь?». Это было страшно — я его тогда уже полюбила и жутко боялась, что вот сейчас скажу, и все непоправимо изменится. Но нет. Он это принял. Принял спокойно и до сих пор говорит, что я самая красивая.

А дальше меня просто жизнь забрасывала на такую работу, где я постоянно контактировала с огромным количеством людей (продавец-консультант, сотрудник кондитерской, потом вообще свой бизнес случился). И у меня это хорошо получалось. Постепенно и людей бояться перестала, но все равно была очень зажатой. Пряталась за свою челку. Сейчас мне 30 лет, буквально полгода назад я стала ходить без челки периодически. Все благодаря проекту «Особенная красота», а потом и моему психологу. Мы с ней проработали со всех сторон эту проблему.

По сути, принятие и полная проработка этой проблемы началась именно с «Особенной красоты». Не знаю до сих пор, как я на это решилась. Нужно было рассказать толпе знакомых и незнакомых мне людей свой самый страшный секрет. Рассказать о том, что я так долго и старательно скрывала. И это помогло.

Keira Burton: Pexels

Какие из высказываний соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов в возрастающем порядке.

1. Герой рассказа не смог добиться успеха в жизни из-за плохого воспитания.

2. Слёзы молодой учительницы отогрели душу подростка.

3. Герой рассказа стал учителем именно потому, что помнил поступок учительницы.

4. Субботин попал в колонию за кражу.

5. Рассказчик советует всем любить и уважать учителей.

(1)Мне поручили написать статью об известном в нашем городе учителе трудового обучения Евгении Александровиче Субботине. (2)Это был не просто талантливый конструктор, великолепный мастер. (3)Это был солнечный человек с отзывчивым, горячим сердцем.

(4)Я пришёл к нему прямо на работу и, попросив уделить мне несколько минут, стал задавать специально приготовленные вопросы.

(5)— Знаешь что, Жень, мне приятно, что ты пишешь обо мне статью. (6)Там будет, наверное, много хороших слов. (7)Но я бы хотел, чтобы ты написал о другом. (8)Конечно, теперь я стал известным в городе, уважаемым человеком, но всё могло бы сложиться совсем иначе. (9)И наверное, совсем другой была бы моя жизнь, если бы не один случай.

(10)У меня не было отца, не было матери. (11)Вернее, они как бы существовали, приходили ночевать и смотрели на нас, голодных и грязных, с недоумением: откуда эти дети, что они тут делают? (12)Я жил тем, что воровал или выпрашивал. (13)Подаянием кормил двух своих маленьких сестрёнок. (14)Моих родителей то и дело вызывали на какие-то комиссии, к нам постоянно приходили то участковый, то инспектор по делам несовершеннолетних. (15)Да только что они могли сделать… (16)Я рос волчонком. (17)Вокруг меня был мир, населённый людьми, они жили в тёплых домах, ели хлеб, покупали детям гостинцы, а я смотрел на них из глухого леса, где всегда было сыро и темно. (18)Вот тогда я и научился открывать любой замок, разобрался во всех видах сигнализации… (19)Но однажды я попался. (20)В квартиру внезапно вернулись хозяева, мне пришлось прыгать с третьего этажа, и я вывихнул ногу. (21)Суд. (22)Родителей нигде не могли найти, и на заседании сидела классная руководительница. (23)Ни лица, ни имени её я не помню. (24)Помню только, что она была совсем молоденькой девчонкой. (25)Прокурор задал ей какой-то вопрос, она встала и вдруг заплакала.

(26)Она плакала и говорила: «Не надо сажать его в тюрьму! (27)Пожалуйста». (28)Прокурор ей строго говорит: «Не плачьте, вы на вопрос ответьте». (29)А она опять — плачет и только одно твердит: «Не сажайте его в тюрьму». (30)И в этот момент я испытал чувство, которое невозможно описать никакими словами. (31)Чужой человек плачет по тебе. (32)Это что значит? (33)Это значит, что я ей чем-то дорог, это значит, что я ей нужен. (34)Выходит, что я не посторонний, не чужой! (35)Выходит, что солнце светит и для меня, и трава на лугах — это тоже моё, и в жизни есть какое-то моё место. (36)Значит, если меня не будет, то кому-то от этого станет плохо, значит, кому-то надо, чтобы я был. (37)Я сейчас вот пытаюсь описать свои мысли, а

тогда это была какая-то безудержная радость, заполнившая всю мою душу.

(38)Мне дали четыре года колонии. (39)Я отсидел, вернулся и начал новую жизнь. (40)У меня было много хорошего, теперь я счастливый, состоявшийся человек. (41)Но до сих пор я не могу забыть тех слёз, которые отогрели моё закоченевшее сердце. (42)И никогда не забуду.

(По Е.П. Новикову*)

* Евгений Петрович Новиков(род. в 1934 г.) — журналист, автор статей на морально-этические темы.

Источник текста: ЕГЭ 2013, Урал, вариант 6.

Пояснение.

Нарциссические родители и их обесцененные дети

В семьях с нарциссическими родителями на детей возлагается обязанность беречь хрупкое эго взрослых. Обратная сторона видимой уверенности и властности нарциссов — неуверенность, страх и отсутствие здоровых опор.

Со стороны родители-нарциссы могут выглядеть хорошими и заботливыми: они стремятся обеспечить ребенку всё самое лучшее или даже пребывают в уверенности, что он вообще — самый лучший.

Но стремление подразумевает требование соответствовать: ведь у лучшего в мире родителя не может быть обычного ребенка! Таланты, достижения, великое будущее — всё это должно быть у ребенка, чтобы поддерживать в родителе чувство собственного величия. Если ребенок разочаровывает нарцисса, родитель сталкивается с невыносимым чувством собственной неидеальности, и он будет защищаться от него — в том числе шантажом, обесцениванием или отказом в общении.

Выходит, с одной стороны, ребенок должен поддерживать навязанный взрослым успешный образ, с другой — ни в коем случае не превосходить родителя в своих успехах. Из таких детей вырастают или хронические достигаторы, или хронические неудачники. Обеим категориям свойственна хрупкая самооценка, постоянное чувство стыда и ощущение собственной «неправильности», «плохости» и «недостаточности».

Куда жить дальше. Признайте, что ваше детство прошло рядом с нарциссическим родителем и долгое время вы смотрели на себя его глазами.

Рядовой конфликт или травля — в чем разница?

Жизнь в коллективе — не важно, детском или взрослом — сложно представить без ссор, выяснения отношений. Нужно четко понимать, когда конфликт перестает быть рядовым и перерастает в преднамеренную травлю — бессмысленную и беспощадную. . Ключевые отличия такие:

Ключевые отличия такие:

Участники конфликта равноправны, а сама агрессия симметрична: поругались, подрались, помирились. В случае с буллингом все иначе: беспомощной жертве приходится противостоять сильному и властному агрессору, у которого есть явное преимущество, а чаще всего — и мощная поддержка.
Если конфликтная ситуация в большинстве случаев возникает спонтанно, никем не планируется, сопровождается эмоциональным «взрывом», то травля представляет собой намеренное, продуманное преследование, когда «главарь» знает, как сделать больнее, как достичь своей цели.
Конфликтующие стороны несут одинаковую ответственность за свою стычку. Жертва буллинга не виновата в том, что стала мишенью для издевательств. Ее выбрал агрессор для решения своих проблем — например, для самоутверждения.
Конфликт, как правило, быстротечен. Обе стороны заинтересованы в том, чтобы как можно скорее выйти из неприятной ситуации. Травля сводится к выматывающему психологическому и физическому давлению на жертву, может длиться довольно долго.
У каждого конфликта есть решение. Преследование можно только прекратить.

Что такое буллинг?

Буллинг (от английского bullying — запугивание, издевательство, травля) — это агрессивное поведение одного ученика или группы учеников по отношению к более слабому однокласснику. По данным исследований шведско-норвежского психолога Дана Ольвеуса, буллинг чаще возникает в начальной и средней школе, а к старшим классам потребность преследовать, прессинговать кого-либо у подростков идет на спад.

Травля вовсе не обязательно принимает форму физического насилия — жестокого обращения, побоев, порчи вещей. Довольно часто агрессоры «ограничиваются» психологическими приемами, что для жертвы оказывается не менее травмирующим:

оскорбления;
словесные издевательства;
унижение;
бойкоты;
сплетни и слухи;
злые шутки, насмешки;
угрозы.

Мать и отец

Согласно ряду исследований, булли обоих полов испытывают трудности в общении с родителями. Но и виктимизация тоже связана с непростыми отношениями с матерью и отцом.

Так, гиперопека со стороны матери создает риски стать жертвой школьной травли для мальчиков. Для девочек они возникают при холодном и враждебном отношении матери. И наоборот, «материнское тепло и благоприятный климат в семье снижают интенсивность психологических последствий, в частности, депрессивной симптоматики, у детей, уже подвергшихся травле», добавляют авторы.

Деструктивно «поведение матерей, которое тормозит овладение детьми характерными для их гендера социальными ролями», подчеркивают исследователи. Скажем, мать, пытаясь уберечь сына от травм, может всячески ограничивать его подвижность, запрещать ему бегать, прыгать, иногда разбивать себе нос (например, в потасовке), поясняет Мария Новикова.

Конформизм

Конформизм (от лат. conformis — сходный, подобный) — одно из социальных явлений, с которым сталкивается каждый человек. Психологи определяют его как приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка, господствующих мнений, отсутствие собственной позиции, беспринципное и некритическое следование любому образцу, обладающему наибольшей силой давления.

Однако, говоря о психологии травли в детском саду или так называемом «малышовом буллинге» ребенка его сверстниками, употреблять термин «конформизм» не вполне корректно. Соблюдение норм и правил поведения в обществе — основа воспитания подрастающего поколения. Следование образцам необходимо для развития ребенка на первых порах, его же требуют от ребенка и окружающие (родители, воспитатели, учителя). Но некоторые дети демонстрируют конформность как черту характера: все повторяют за сверстниками, ведут себя «как попугаи», бездумно подчиняясь мнению большинства, очень расстраивая этим своих родителей, которым хочется, чтобы ребенок имел свою точку зрения, а не следовал бездумно чужой указке, рос индивидуальностью. Такое желание родителей вполне обоснованно, ведь, согласно исследованиям психологов, высококонформные дети страдают комплексом неполноценности, зависимы, тревожны, чувствительны к мнениям и намекам окружающих. Они постоянно контролируют свое поведение и речь, чрезвычайно озабочены вопросом, как они выглядят в глазах окружающих, и часто сравнивают себя со сверстниками

Как бы ни возмущал родителей детский конформизм, важно понимать, что невозможно повзрослеть, не поддавшись хотя бы однажды «стадному чувству». Да и во взрослой жизни конформизм естественен

Статистика говорит, что в возрасте 12-13 лет не может противостоять давлению группы каждый второй человек, а в 19-20 лет — каждый третий. Другими словами, желание что-то делать и даже чувствовать «за компанию» с приятелями — нормальное явление, особенно присущее подростковому возрасту. Часто родители бывают напуганы его масштабом и стремятся как можно раньше привить ребенку желание быть индивидуальностью. Однако делать это надо аккуратно, с учетом личных особенностей ребенка. Иначе, как говорится, можно наломать дров.

Как выйти из сложной ситуации?

Жертвой травли может стать каждый ребенок — независимо от уровня достатка семьи, «крутости» родителей, уровня интеллектуального и эмоционального развития, а также атмосферы в семье. Поэтому очень важна реакция взрослых, их вовлеченность в ситуацию и активные действия.

Что же поможет вовремя обнаружить проблему и решить ее с наименьшими потерями:

Родителям важно обращать внимание на поведение ребенка. Если оно существенно меняется — говорить с ним, наблюдать за ним, выяснять, нет ли каких-то причин, провоцирующих эти изменения.

Учителя, завучи, другие сотрудники школы, которые видят детей каждый день, могут стать свидетелями неприятных сцен, разговоров, что также будет поводом для пристального внимания и контроля.

Необходимо поддерживать связь с родителями других детей
При обнаружении подозрительных публикаций в соцсетях, странных сообщений в телефоне — инициировать расследование.

Признаки школьного «агрессора»

Главное действующее лицо школьной драмы — зачинщик травли, буллер или булли (тот, кто придумывает «козни» и возглавляет группу преследователей). Самой распространенной причиной прессинга становится желание выделиться, самоутвердиться, в некоторых случаях — личная месть.

Психолог Дан Ольвеус обращает внимание на такие признаки школьного буллера, как:

Желание быть в центре внимания.
Физическая сила.
Легкая возбудимость, импульсивность.
Агрессивное поведение.
Уверенность в своем превосходстве.
Отсутствие эмпатии.
Неспособность идти на компромисс.
Стремление быть лидером в классе.
Слабый самоконтроль.
Высокий уровень притязаний.

Такие ребята уверены в том, что достичь своих целей гораздо проще, подчиняя, унижая слабых, подтверждая свое превосходство. Нередко такое поведение, такой образ мыслей — результат семейного воспитания.